Откуда, интересно, появилось выражение "тащиться, как удав по стекловате"? Понятия не имею, что изначально оно означало, но я его узнала в значении "тащиться очень сильно". Вообще это дурная идея использовать выражения, значения которых толком и не понимаешь...
Словом, тащусь, как удав по стекловате, от этой аудиозаписи:
https://vk.com/mimi_tun?w=wall412876908_118%2FallЭто пасхальные песнопения (тропарь и канон), замечательный образец труъ-знаменного распева. Ещё его можно эпатажненько называть знаменный роспев. Так раньше и писали, потом грамматически-озабоченные лица стали писать через "а". Знаменный, он же крюковой, распев бывает кучи разных вариаций, больше зависящих от того, кто его поёт. Появился он примерно вместе с христианством на Руси, но вообще я на самом деле не знаю. Рукописи начала 15 века и старше вообще никак не расшифрованы, чем позже - тем лучше. Потому что нотация улучшалась на фоне ухудшения памяти певцов... Высоту звуков начали отмечать вообще в конце 16 века, но до середины 17 это было несколько странно, причём одна и та же помета в зависимости от контекста может означать много что. Там вообще очень многое зависит от контекста... например, один и тот же знак может означать один звук, так и длинный мелодический оборот.
Ну, так вот. В начале 17 века (незадолго до лажовой книжной справы, когда царь решил вместо науки-науки развести научпоп) была проведена небольшая реформочка знаменного пения - решили выпилить хомонию. Ну, когда в пении вместо, например, "согреших" поют "согрешихомо", и всем норм. Звучит красиво. Но неции решили, что не по-русски оно. А в столице была целая школа распевщиков. Которые музыку писали. А большинство мелодических оборотов - попевок - было рассчитано на определённое количество слогов. И выпиливание большого их количества было немного неудобно. Дело затянулось, "конец немного предсказуем"... Исправленные книги не успели распространиться, как снова понадобилось их менять. Вообще по тем временам удивительная роскошь и расточительство. Это было начало наречного распева. Который с хомонией - это наонный.
Наречный до 19 века (или 18? не помню) нигде не фигурировал, кроме как у новообрядцев. В 19 веке появились Белокриницкая и Беглопоповская иерархии старообрядцев (если я ничего не путаю), они-то и стали петь наречно. Ну, некоторые места надёргали из "никонеянских" рукописей... Но они с этим не согласны, это так, мнение всяких там прогрессивных учёных). У новообрядцев "в среднем по больнице" принято петь вообще что-то новое. Очень редко расшифровки в круглой ноте повторяют крюки. Зато скоро будет издана книжка с достоверным двузнаменником

я для неё создала целых два шрифта, чем ну-очень-сильно-горжусь.
У беспоповцев тоже пение несколько различается. То, что на записи - это старопоморская традиция. Оно наиболее похоже на дораскольное, но тоже чуть другое.
Сия простыня мало того, что косноязычна, так ещё и не везде достоверна, потому что помню я плохо.
А на записи поют бабушки из деревни Тонкино в Нижнем Новгороде. Под катом повествование про их головщицу (руководительницу хора):
Мне удалось пообщаться и поучиться у Ксении Леонтьевны в 1998 году. Я помню, она была одна из первых моих учителей, которые буквально поразили меня знанием певческого материала. На тот момент она была единственной из оставшихся в живых «солевой» (т.е. грамотной, учившейся петь крюкам, а не только по напевке) головщицей в нижегородских пределах.
На первой же встрече она преподала мне урок, который я запомнил на всю жизнь. Когда я зашёл к ней, она, окинув меня своим проницательным взором, сказала: «Ну что, говорят, ты крюки знаешь?» Я ответил: «Да есть маленько…» Она: «Ну, спой мне какую-нибудь стихеру празднику» Я говорю: «Так давайте книгу…» А она мне: «По книге, милый, и дурак споёт! Нас учили вот так!» И, открыв рукопись Праздников, протянула мне, чтобы я следил. И начала петь, не смотря в книгу. Пела мне распетые славники Пятидесятницы – наизусть! Я был потрясен.
После того, как она пропела мне все славники, я, маленько придя в себя, подумал: мало ли, может, эти только и помнит и попросил её спеть из Введения. Она и эти стихеры стала петь наизусть: пела всё по крюкам, не опуская ни лиц, ни фит! Честно признаться, после неё я встречал ещё много тех, кто так или иначе производил на меня впечатление своей начитанностью и памятью, но такого уникума, как Ксения Леонтьевна, я больше не видел!
Из её рассказов я запомнил, что учил её в начале века один старообрядческий инок. Имя, к сожалению, не помню… То ли по смирению своему, то ли действительно так и есть, но она говорила, что мало что знает и помнит, а вот учитель, мол, был ДА…ВЕЛИКИЙ! Кстати, рукопись певческих Праздников, по которой она пела, была переписана рукою её учителя с поморской рукописи в начале 20 века.
Одна стихера - это несколько страниц записи... при том, что один знак в среднем, наверное, обозначает звука два с половиной.