4 264
/…/
Экспериментальное исследование взаимодействий хищник-жертва показывает существование контрольного индикатора более несчастных животных, то есть усиленного роста нормальной микрофлоры на поверхности их тела, - состояния, которое приводит к сильному запаху. И именно этот запах является ранее неизвестным механизмом обнаружения более уязвимой добычи» (2017).
Интересное развитие идеи, не правда ли? Сначала запаху отдаётся превалирующее значение в случаях, неясных наблюдателю, затем он рассматривается лишь в качестве источника дополнительной информации и промежуточного подкрепления, а напоследок остаётся контрольным индикатором и невнятной составляющей многофакторного характера результатов охоты. С чего бы вдруг такое прогрессирующее умаление значимости единственного, по сути дела, открытия? Да и открытия ли? Что-то тут не так! Надо посмотреть, на какие основания эта высокая научная мысль опирается.
Общеизвестно, что:
- млекопитающие (как и многие другие животные) обладают индивидуальным запахом, в состав которого входит запах микробиоты и продуктов жизнедеятельности последней;
- больные звери пахнут сильнее здоровых;
- борзых, как и всех охотничьих собак (да и не только охотничьих), интересуют запахи диких животных;
- борзые способны использовать обоняние при поиске затаившегося зверя;
- при охоте на группу антилоп борзые (как и дикие псовые) в ряде случаев выбирают потенциальную жертву по непонятным для наблюдающих людей признакам, для чего зачастую до атаки устраивают предварительный прогон, стараясь эту группу разбить на несколько отдельных;
- далеко не каждый напуск борзых на зайца или антилоп заканчивается поимкой добычи или хотя бы длительным энергичным преследованием.
Как оно ни удивительно, но именно на этих тривиальных фактах, местами подкреплённых притянутыми за уши научными исследованиями или их видимостью и поначалу очень широко, но после, правда, поуже истолкованных, указанный цикл статей и базируется.
Как из банального сотворить наукообразное? Для мастеров никаких преград не существует! Надо всего лишь доказать с цифрами в руках, что очевидное – очевидно.
И вот как это сделали авторы. Они оценили в лабораторных условиях динамику роста микробиоты на носовых зеркалах у животных, находящихся в состоянии длительного стресса, по сравнению с контрольной группой, так же сравнили количество кожной микробиоты у отстрелянных зайцев и зайцев, пойманных борзыми. Результат совпал с ожидаемым: большое количество микробиоты у пойманных зайцев свидетельствует о том, что они пребывали в состоянии долговременного стресса. Похоже на науку? Вполне! Но указанный факт авторы стали трактовать слишком уж прихотливо. Дескать, сильный запах от микробиоты, чрезмерно размножившейся на потенциальной добыче, становится подкреплением, индикатором и путеводной звездой для охотящихся борзых. На первый взгляд такое допущение логично. А если на второй, то обнаруживаются две несуразицы. Во-первых, ни в одной из статей не указано, что состав микробиоты изменился качественно, везде говорится только о количественных изменениях. Если бы речь шла о качественных отличиях (новых компонентах микробиоты), то можно было бы не утверждать, конечно, но предполагать, что у запаха тоже появились новые примеси, которые способна выявить собака. А с количественными изменениями всё не так просто. Вот бежит заяц по полю, оставляя шлейф своего запаха, а за зайцем мчится борзая. А шлейф-то клубится, да и ветер дует, и вертикальный температурный градиент может вмешаться, поднимая от земли нагретый воздух. Оттого концентрация запаха в том воздухе, который попадает в нос борзой, может варьировать в огромных пределах. Следовательно, собаке придётся мордой почти уткнуться в зайца, чтобы почуять, находится он в состоянии долговременного стресса или не находится. Но даже и в этом случае, беря во внимание прыжок адреналина, собаке вряд ли будет дело до количественного анализа запаха преследуемого зверя.
Это вот оно даже с зайцами так, бегающими поодиночке. А что же творится с запаховым шлейфом, тянущимся за удирающей группой сайгаков? Да будь там, среди них, особь не то чтобы с чрезмерно сильным, а даже с совершенно специфическим, отличным от всех запахом, вычислить его носителя собаке, бегущей вслед за стадом, среди турбулентных потоков воздуха, решительно невозможно! Впрочем, ни в одной из трёх статей нет ни слова о том, каков был количественный и качественный состав кожной микробиоты у пойманных борзыми или у отстрелянных охотниками сайгаков. Авторы посчитали достаточно корректным приёмом перенос сведений об изменении микробиоты с зайцев на антилоп. Ладно ещё, что не на рыб! Аналогия, конечно, возможна, но хотелось бы увидеть и прямые факты.
Таким образом, ещё при разборе на уровне элементарной логики, приходится признать ключевую идею всех трёх публикаций завиральной, а доказательства её сомнительными. Но на этом, конечно, мы останавливаться не станем.
Экспериментальное исследование взаимодействий хищник-жертва показывает существование контрольного индикатора более несчастных животных, то есть усиленного роста нормальной микрофлоры на поверхности их тела, - состояния, которое приводит к сильному запаху. И именно этот запах является ранее неизвестным механизмом обнаружения более уязвимой добычи» (2017).
Интересное развитие идеи, не правда ли? Сначала запаху отдаётся превалирующее значение в случаях, неясных наблюдателю, затем он рассматривается лишь в качестве источника дополнительной информации и промежуточного подкрепления, а напоследок остаётся контрольным индикатором и невнятной составляющей многофакторного характера результатов охоты. С чего бы вдруг такое прогрессирующее умаление значимости единственного, по сути дела, открытия? Да и открытия ли? Что-то тут не так! Надо посмотреть, на какие основания эта высокая научная мысль опирается.
Общеизвестно, что:
- млекопитающие (как и многие другие животные) обладают индивидуальным запахом, в состав которого входит запах микробиоты и продуктов жизнедеятельности последней;
- больные звери пахнут сильнее здоровых;
- борзых, как и всех охотничьих собак (да и не только охотничьих), интересуют запахи диких животных;
- борзые способны использовать обоняние при поиске затаившегося зверя;
- при охоте на группу антилоп борзые (как и дикие псовые) в ряде случаев выбирают потенциальную жертву по непонятным для наблюдающих людей признакам, для чего зачастую до атаки устраивают предварительный прогон, стараясь эту группу разбить на несколько отдельных;
- далеко не каждый напуск борзых на зайца или антилоп заканчивается поимкой добычи или хотя бы длительным энергичным преследованием.
Как оно ни удивительно, но именно на этих тривиальных фактах, местами подкреплённых притянутыми за уши научными исследованиями или их видимостью и поначалу очень широко, но после, правда, поуже истолкованных, указанный цикл статей и базируется.
Как из банального сотворить наукообразное? Для мастеров никаких преград не существует! Надо всего лишь доказать с цифрами в руках, что очевидное – очевидно.
И вот как это сделали авторы. Они оценили в лабораторных условиях динамику роста микробиоты на носовых зеркалах у животных, находящихся в состоянии длительного стресса, по сравнению с контрольной группой, так же сравнили количество кожной микробиоты у отстрелянных зайцев и зайцев, пойманных борзыми. Результат совпал с ожидаемым: большое количество микробиоты у пойманных зайцев свидетельствует о том, что они пребывали в состоянии долговременного стресса. Похоже на науку? Вполне! Но указанный факт авторы стали трактовать слишком уж прихотливо. Дескать, сильный запах от микробиоты, чрезмерно размножившейся на потенциальной добыче, становится подкреплением, индикатором и путеводной звездой для охотящихся борзых. На первый взгляд такое допущение логично. А если на второй, то обнаруживаются две несуразицы. Во-первых, ни в одной из статей не указано, что состав микробиоты изменился качественно, везде говорится только о количественных изменениях. Если бы речь шла о качественных отличиях (новых компонентах микробиоты), то можно было бы не утверждать, конечно, но предполагать, что у запаха тоже появились новые примеси, которые способна выявить собака. А с количественными изменениями всё не так просто. Вот бежит заяц по полю, оставляя шлейф своего запаха, а за зайцем мчится борзая. А шлейф-то клубится, да и ветер дует, и вертикальный температурный градиент может вмешаться, поднимая от земли нагретый воздух. Оттого концентрация запаха в том воздухе, который попадает в нос борзой, может варьировать в огромных пределах. Следовательно, собаке придётся мордой почти уткнуться в зайца, чтобы почуять, находится он в состоянии долговременного стресса или не находится. Но даже и в этом случае, беря во внимание прыжок адреналина, собаке вряд ли будет дело до количественного анализа запаха преследуемого зверя.
Это вот оно даже с зайцами так, бегающими поодиночке. А что же творится с запаховым шлейфом, тянущимся за удирающей группой сайгаков? Да будь там, среди них, особь не то чтобы с чрезмерно сильным, а даже с совершенно специфическим, отличным от всех запахом, вычислить его носителя собаке, бегущей вслед за стадом, среди турбулентных потоков воздуха, решительно невозможно! Впрочем, ни в одной из трёх статей нет ни слова о том, каков был количественный и качественный состав кожной микробиоты у пойманных борзыми или у отстрелянных охотниками сайгаков. Авторы посчитали достаточно корректным приёмом перенос сведений об изменении микробиоты с зайцев на антилоп. Ладно ещё, что не на рыб! Аналогия, конечно, возможна, но хотелось бы увидеть и прямые факты.
Таким образом, ещё при разборе на уровне элементарной логики, приходится признать ключевую идею всех трёх публикаций завиральной, а доказательства её сомнительными. Но на этом, конечно, мы останавливаться не станем.
изображения на сайте оптимизированы через