В конце 80-х у нас на Набережной появился тёмный зонарный "немец" ГДР-типа. Великолепный щен что по экстерьеру, что по психике. Демодекс его "накрыл" месяцев в 9. И год хозяева сражались за жизнь собаки. В основном, ивомеком.
Но болезнь не поддавалась, прогрессировала. У нас на глазах, в течение года, собака из красавца превращалась в урода. Облезал он постепенно - пальцы, морда, ноги, голова, пока не превратился весь в сочащегося сукровицей непонятного зверя. Удивительно, но, казалось, отсутствие шерсти и воспалённая кожа не мешают ему жить. Невыносимо было видеть, как он светился счастьем, бегая за палочкой, как горели его глаза - совершенно живые, умненькие. Гладить его было невозможно - сплошная корка, из-под которой при малейшем нажатии выделяется мутная желтоватая жидкость. А когда он отряхивался, корочки лопались, и по коже, если ЭТО можно было назвать кожей, растекались капельки то ли лимфы, то ли гноя, то ли тканевой жидкости.
С ним никто не хотел контактировать, и хозяева оказались в полной изоляции. Но ведь всё равно места для выгула были общие! Никто не подхватил демодекоз. Бедный пёс сконцентрировал в себе всё и за всех.
Не помню уж, отчего он умер где-то к двум годам. То ли не выдержали - усыпили, то ли печень отказала...
Но с тех пор демодекоз для меня - что-то жуткое. Мне было тогда лет 14-15, и я очень любила собак, и очень нравился именно этот пёс... Изо дня в день видеть эту трагедию - сильный стресс для юной психики советского подростка.